b121b8da     

Берзер Анна - Прощание


АННА БЕРЗЕР
ПРОЩАНИЕ
Эти воспоминания о последних днях Василия Семеновича Гроссмана мне
хотелось бы начать словами Корнея Ивановича Чуковского о начале, о первых
его шагах. В письме к сыну Н. К. Чуковскому 22 октября 1935 года Чуковский
писал:
"...Читал ли ты в 10-й книге "Красной нови" рассказ В. Гроссмана "Муж
и жена"? Вот великолепный мастер, стопроцентный художник, с изумительным
глазом, психолог - если не сорвется, выпишется в большие писатели. Во всем
романе Казакова меньше ума и таланта, чем в нескольких строчках Гроссмана.
После него трудно читать других советских писателей".
Этот отрывок из письма я получила от Елены Цезаревны Чуковской -
словами не выразишь, как я благодарна ей.
Открывая новые и новые страницы в литературно-общественной
деятельности Чуковского, не перестаешь восхищаться, как в течение многих
десятилетий при самых первых шагах неведомых до этого писателей он
определял сразу же их вес, масштаб и своеобразие будущей судьбы.
Грустно, что изведавший все виды травли и критики "на убой" Василий
Семенович умер, не услышав этих простых и ласковых слов.
И еще несколько слов - беглых, случайно вырван ных штрихов из
"начала".
Когда я начинала работать и окунулась в литературу и особенно
литературную жизнь (конец 40-х и начало 50-х годов), имя Гроссмана для меня
было овеяно легендой.
Легендой было - как влюбился... Как женился... Как ходил за ней,
Ольгой Михайловной, по пятам... И ушла она от своего мужа писателя Губера к
новому мужу... Были у них с Губером два сына - Федя и Миша. Мальчики
оставались с отцом.
Наступил 1937 год. И Губер был нежданно-негаданно арестован. И тут же
явились к Василию Семеновичу, и в его квартире, на его глазах арестовали
его жену Ольгу Михайловну как жену Губера, хотя она была женой не Губера, а
Гроссмана.
И он как ни пытался, не мог ее защитить. Он - мужчина, муж. Ведь все
истинные человеческие чувства были в нем так сильны. Мог ли он каяться,
отрекаться от нее на собраниях, говорить, что не знал о ее тайных связях с
Губером, что не отвечает за нее... Все, что говорило тогда бесчисленное
множество людей.
Нет, он вел себя по-другому.
Прежде всего он взял к себе оставшихся без дома детей: Феде было шесть
лет, а Мише - двенадцать. В ту же ночь. Надо сказать, что все родственники
отказались их брать, в том числе и дядя - крупный ученый. Мальчиков должны
были отправить в детский дом. Василий Семенович взял их к себе - в тот
момент, когда не было никаких гарантий и надежд на возвращение Ольги
Михайловны из тюрьмы.
И на другой день ринулся в хлопоты по освобождению Ольги Михайловны -
невероятно энергично, упорно и настойчиво. Ходил, ездил, писал. Боролся,
как лев.
Ольга Михайловна рассказывала, что он даже ездил в какой-то город,
чтобы встретиться с крупным деятелем. И тот долго уговаривал Василия
Семеновича развестись с Ольгой Михайловной.
И спросил:
- Сколько ей лет?
Василий Семенович ответил:
- Двадцать девять.
Тогда он стал его убеждать, что она уже старая, а Василий Семенович
может жениться на молодой.
- Но я ее люблю, - сказал Василий Семенович.
В результате его хлопот она просидела в тюрьме, кажется, не очень
долго, хотя не знаю, как исчисляется время по этим часам.
Когда Ольга Михайловна вернулась из тюрьмы домой и вошла в квартиру,
первое, что она увидела, - два детских пальто на вешалке в прихожей.
Да, он вступал в литературу в самое, может быть, трудное время, в
четко и, по-своему, законченно распланированный сталинский мир: 193


Содержание раздела