b121b8da     

Березин Владимир - A Chi Italia


Владимир Березин
A chi Italia?
Рассказ
Это повествование тяжело тем, что дневник начинает отдавать литературой.
История с ним похожа на историю с работницей тульского самоварного завода,
которую провожают на пенсию. Ей дарят самовар.
- Ох, спасибо,- говорит она со сцены.- А то, грешным делом, вынесу с
завода деталей, соберу дома - то автомат получится, то пулемет.
Так и я, задумав письмо или дневник, решив написать любое слово на бумаге,
получаю нечто иное.
Сейчас я буду рассказывать об итальянцах.
Видел я итальянцев, собственно, даже не итальянцев, а католиков, что
собрали вокруг себя итальянские миссионеры. Видел я их зимой в пансионатах и
летом - в таких же пансионатах. Итальянцев было мало, впрочем, были бельгийцы,
американцы, перуанка и несколько настоящих африканских негров. А, надо
сказать, что настоящих африканцев я люблю. Не тех, что развращены войной, а
этих - простых и понятных нам.
И были там твердые в вере монахи, бегала взад-вперед визгливая польская
женщина. На родине она жила в каком-то маленьком городе на совершенно польской
реке Нил. Эта женщина звала всех к себе в гости, но я не знал ни одного
человека, который посетил бы берега польского Нила. Как, кстати, не знал ни
одного человека, который бы получил от нее обратно данные в долг деньги. Я,
кажется, был единственным непострадавшим. Видимо, оттого, что денег не давал.
Она подставляла под удар, перепродавала слова и обещания множества людей.
Эта стремительная комбинация перепродаж и подставок не нова, о ней не стоило
бы говорить. Говорить стоит о другой, действительно уникальной черте этой
женщины.
Полька говорила со скоростью печатного парадного шага - 120 слов в минуту.
Ее речь - с интонацией швейной машинки, с плавающими ударениями
интернационального происхождения - вот что действительно встретишь редко.
Появлялась там и другая, но - итальянская женщина с русским мужем. Человек
этот был с легким налетом бандитской уверенности в жизни.
Остальные представляли все республики бывшего СССР.
Начальник и основоположник этого дела отец Лука был священником,
единственным настоящим священником среди руководителей общины.
В России он жил давно и распространял тогда "Посев" и "Грани". Названия
парные, как близнецы-братья, без особого значения для современного уха.
Собирал он стихи каких-то католических диссидентов.
Потом к нему на московские собрания начали ходить разные люди. Как мудрый
пастырь, Лука собирал вокруг себя людей не фанатично религиозных, а просто
интересных. Разница в покупательной стоимости рубля и доллара была тогда
разительной. Лука мог кормить своих заблудших и блудящих овец, среди которых
оказались даже удивленные жизнью сатанисты.
Собрания превращались в камлания. В них, как в поданных к столу обычных
пельменях, щедро политых уксусом, главной приправой была эссенция популизма.
Что было общей чертой всей миссионерской деятельности того времени. И это,
надо сказать, приносило успех. Община разрасталась, проповеди удавались,
количество новообращенных росло. Внутри общины, и это понятно, рождались дети.
Их тоже крестили, и дело шло.
Атеисты и язычники превращались в прозелитов, оставаясь при этом
язычниками и атеистами. Чем-то это напоминало поведение иезуитов в знаменитом
романе Гюисманса, что позволяли главному герою "заниматься любимыми предметами
и не учить нелюбимые, ибо не желали, подражая мелочности светских учителей,
оттолкнуть от себя придирками сильный независимый ум".
Люди, которых я знал, крести


Содержание раздела